До сих пор старшие поколения оппозиционеров ведут спор о роли рок-музыки и в современной общественной жизни, и в современной политической борьбе – но главное, спорят они о том «наш ли» это метод. Не забуду исторический для моей группы Эшелон день – 29 октября 2001-го года, когда КПРФ и СКМ проводили свой собственный вечер, посвященный Дню комсомола в кинотеатре «Баку» (приюте всех крупных оппозиционных концертов на тот момент). Эшелон впервые вышел на сцену – причём, в первых рядах сидел Г.А.Зюганов, дружески махнувший нам рукой, мол, давай, не стесняйся. Ну а чуть подальше сидел ветеран Великой отечественной войны, коммунист (РКРП) и поэт Николай Кузнецов, которого я лично пригласил выступить с речью на концерте, как комсомольца ещё довоенного периода (1939).

«Звукач» попался на том концерте зловредный, сам из барабанщиков, хиппи такой седой – он сделал вокал Вани Баранова тихим и вывел безжалостно «басы» с барабанами. Поиздевался вдоволь над враждебными ему «коммуняками» таким образом. После концерта ветеран Кузнецов буквально набросился на меня с кулаками: «Что вы делаете, что вы играете? вы же мозги вышибаете, ни слова не понятно, это же вражеская музыка, ею оболванивают!..». С трудом я свел этот бой комсомольцев двух разных поколений на мировую. Вот как из-за частностей иногда легко заработать недруга своим творчеством. Эти же песни потом звучали на радиостанции «Резонанс», и люди поколения Кузнецова не раз звонили с одобрениями, но были и такие же негативные отзывы среди прочих… Я это все к тому, что, видимо, некие поколенческие устои могут быть преодолены лишь со временем…

Но современная музыка движется вперёд куда быстрее эволюции вкусов не только старших, но уже и наших поколений. Сейчас, к сожалению, вся музыкальная палитра, если брать ее в совокупности радио- и телевещания, выглядит сильно фрагментированной, стили не переливаются один в другой, как было в 1990-х, а существуют островками, мало интересующимися друг другом. Мрачные готы с чёрными ногтями, очкастые электронщики, братковатые рэпперы, джинсовые брит-попсовики, олд-скул-металлисты, русрокеры… Да и пусть бы их – на то это все и надстройка… Однако нам важно увидеть тут среди бесконечной попсы и эстеблишмента сферу интересов как раз того слоя молодежи, который небезразличен и к политике, ищет себя в обществе. Соответственно небезразлична эта молодежь и политическим движениям. И для этих юных товарищей песня не просто созвучное нечто душевному состоянию – она и лозунг, и манифест образа жизни, и концентрат мировоззрения. Через песню куда легче донести какую-то общественную идею, заложенную в субъективном монологе, к примеру. Это идеально получается у рэпперов. Но поговорим конкретнее.

Поговорим сперва о роке, как о неком исходном рубеже. Само звучание электрогитар задает бунтарский стиль, саунд. Когда появились электрогитары – казалось, что вообще звучат они безжалостно. Тем не менее, и тут намечалась эволюция. Первые «фендеры» звучали еще нежно по сравнению с нынешними ESPами альтернативщиков – в блюзовых составах 1950-х, у Элвиса Пресли, к примеру… Однако уже тогда рок быстро переселился из танцевального стиля (который и был тоже подрывным – но не для буржуазных стран, а для СССР, вспомним стиляг и пр.) в сценический и почти митинговый. За 1960-е рок-н-ролл с танцпола выпрыгнул на сцену. И вот масштабы уже рок-движения, целями которого провозглашались в целом демократические свободы (свободы личности даже в буржуазном обществе – которое далеко от идеалов свободы, на чем и настаивали хиппи) – к 1968-му и 1969-му гг достигли Вудстока.

Это был открытый (open air) фестиваль, открывший эру таких публичных акций. Движение хиппи обрело политические масштабы. Тогда же в Париже произошли знаменитые студенческие «беспорядки» (буржуйское название), стало ясно, что новое поколение, воспитанное на рок-музыке и марксизме (в частности) готово перестроить мир согласно своим идеалам.

Однако сопровождавший этот бунт личности против буржуазного государства «уход в себя» и в наркотические дурманы (неотъемлемый атрибут освобождения личности у хиппи) и стал роковой сублимацией бунта. Когда в Париже власть «валялась под ногами» молодые левые и профсоюзы просто не отважились ее взять, считая и это чем-то низким по сравнению с личной свободой… Поступили бы так большевики? Вряд ли.

Первая волна рок-бунтарства схлынула. В музыке она зафиксировалась в стиле тяжелого ритм-энд-блюза (позже – тяжелый рок) как у Jimi Hendrix’a и арт-рока (Jethro Tull, Pink Floyd). Рок, потеряв свою искренность, по утверждению его же оракулов, скончался в 1971-м году, когда надежды «детей цветов» не сбылись ни в США, ни в Европе. Однако бунт конца 1960-х, неразрывно связанный с роком, подарил миру не только известные нынче как классические группы The Doors, Led Zeppelin, Deep Purple, но и творчество кинорежиссеров куда более старшего поколения неореалистов, слившихся с тем бунтом идейно – Пазолини, Антониони, Висконти. Но в роке далее началось искусство ради искусства. Тем не менее надо зафиксирвоать альтернативность рока исходную – хипповскую.

Потом начался арт-рок. Он уже к середине 1970-х набил оскомину своей галюциногенностью и уходом от реальности в мир наркотических грез (это не значит, что рок-музыканты порвали потом с ними связь, однако их отношение к жизни вскоре изменилось). В 1976-м году, как раз на пике развития сложных артрокерских симфоний возник новый стиль – именно как опровержение эскапизма «детей цветов» - панк.

Простейшие музыкальные «квадратные формы» и максимум политизированности (правда, на почве все того же культа свободной личности). Стоит отметить, что все рок-бунты есть не что иное, как некое возвращение буржуазного общества в рамках его же общественных отношений к его истокам, к его, если тут уместно такое слово, идеалам.

Итак, панк провозгласил анархизм своей теоретической базой. Он недалеко убежал от деклараций конца 60-х, но вот образ укуренных хиппи стал своеобразным негативным опытом для рока в его новом звучании, для панка. Потом, в начале и середине 1980-х, когда и панки стали наркоманами (хотя многие были исходно) это «знамя» перехватило движение straight edge, за здоровый образ жизни, в музыке это – хардкор, четырёхаккордная минималистская слитная постпанковская форма, она же с другими словами – стиль «ой», что стал родным скинхедам.

Отсутствие вокальных способностей и умения попадать «в ноту» - компенсировалось в панке искренностью и жесткой социальной критикой в текстах. Выросло новое поколение внутри капитализма, которое хотело бы высказать все наболевшее. Интересно, что группы английского панка, в первую очередь, Sex Pistols, были жестче и политичнее в текстах, нежели отцы-открыватели панка в США – Ramones. Панк породил поколение групп конца 70-х, из которых потом родился из пост-панк, снова как стиль, уводящий от реальности в депрессивные миры субъективной искренности. Всякий раз рок обретал свой бунтарский смысл именно в смычке с политическим моментом, но надолго его не хватало.

В 1980-х панк сосуществовал рядом со все тяжелеющим роком, арт-роком и металлом, который поначалу взял от панка упрощенную структуру гитарных риффов и эпатаж на вокале, впрочем, вскоре и это обрело усложненные формы, «чисто искусственные». От качественного скачка снова музыканты перешли к количественным будням.

Если следить по поколениям, то 1960-е дали классический рок, 1970-е арт-рок и панк, а 1980-е тяжелый рок, металл и трэш, на время затмившие все предыдущие стили. Однако рок снова был жестко вписан не только в структуру буржуазного общества, но стал и способом быстрого обогащения – как ни парадоксально, именно Sex Pistols доказали, сколь прибыльным может быть бунт, правильно сервированный: про это есть замечательный фильм «The Great rock’n’roll swindle».

И вновь рок, потерявший бунтарскую энергию, обретает «третье рождение» - в гранже. Здесь сомкнулись лучшие традиции панка и хитрости тяжелого рока, металла, правда выраженные просто в жетском и простом звучании гитары. Гранж – это третье рождение рок-бунта и второе рождение панка, я бы так выразился. Nirvana, как некий флагман гранжа (хотя не была далеко первой в Сиэтле – там были другие отцы-основатели вроде Melvins), если послушать внимательно – всего лишь утяжелила прежние панковские открытия. Но – тут снова включается бунтарская подпитка – и бросила вызов обществу потребления, абсурдность, порочность и пошлость его вытаскивая на обозрение в хоть и депрессивных, но искренних песнях (Polly). Хоть Smells like teen spirit и считают «гимном поколения 90-х», но на ней не стоит останавливать внимания: ее смысл – агрессивная депрессия, бессмысленное разбивание гитар, истерика. Именно такое поведение на сцене и стало характерным для многих гранж-групп, не только для Нирваны – то же самое проделывали с гитарами еще в конце 1980-х ребята из Soundgarden.

Но «депрессивный мейнстрим» гранжа меня интересует сейчас мало. В том же начале 1990-х родилась та самая группа, с которой по праву связан термин «альтернатива» - как с первопроходцем. Я говорю о Rage Against The Machine. Хоть группа и просуществовала не более десятилетия, она внесла громадный вклад в дело очищения рока от искусственных наслоений. Конечно, это делалось на основе и новых примесей – а в начале 1990-х это был уже рэп. Речитатив, гневный голос, медленные простые риффы – вот что стало визиткой «Рычагов».

Всякий раз упрощение саунда, замедление песен – сопровождало стремление услышать слова протеста в музыке с изначальным гитарным звуком протеста. И до RATM успешно встраивали рэп в тяжелый свой саунд праотцы альтернативы Faith Nо More. Уже из названий этих групп слышна тенденция – все эпатажнее хотели звучать и именоваться рокеры третьего десятилетия. И это – перманентный смысл рока. Не быть искусством, не быть развлечением – а быть митинговой формой протеста. Это мой тезис. Даже Вудсток с его «детьми цветов» и наркотиками - был митингом по сути, по своему политическому и общественному значению в те, еще не пресыщенные подобными акциями годы…

Но вот прошли и девяностые. Альтернативщики, скрестив рэп с тяжёлым роком – что сделали более музыкально насыщенно Korn – тоже подошли к некому рубежу. На пике своей политической и музыкальной популярности RATM воплотили идею митинга-концерта возле тюрьмы, где содержался один из активистов антибуржуазного сопротивления Мумия Абу Джамаль. Вот так должны выглядеть «антикапы». После концерта публика шутрмовала ограду тюрьмы. Это напоминало акцию антиглобалистов…

Важно отметить, что для СССР рок сыграл тоже подрывную службу – однако здесь все как раз работало по схеме медленного разложения и без того беззащитных устоев, революции (контры) тут не было. Нельзя огульно обвинять «советский рок» в антисоветчине – он в первую очередь просто был новой формой творчества многих талантливых людей. Но в определенный момент количество этого творчества и высказанных в нем открыто и скрыто претензий к советскому строю (как разновидности бюрократической Системы, заметим) перешло в качество. Однако по причине юности советского и русского рока как такового о нем мы подробно говорить не станем.

Альтернатива как сильный, самостоятельный стиль, как очищенный, в последней редакции рок – был с середины 1990-х и по начало миллениума мейнстримом, если такой парадокс что-то говорит. Однако и он (мейнстрим) коммерциализировался, а ныне просто стал типичным саундтрэком к какому-нибудь сериалу молодёжному… Еще вот что интересно: и в электронной музыке есть термин «альтернатива», но об этом не стоит в данном контексте говорить.

RATM как флаг альтернативы трепетал именно на ветру перемен в обществе – с этой группой связан и антиглобалистский стиль одежды, поведения как таковой. И большей политизированности при полной субъективной искренности – не встретишь у их коллег. Еще задолго до восстания сапатистов в 1994-м году у "Рычагов" звучала на концертах песня "Zapata's blood"... Но и тут запала надолго не хватило. Зак де ля Роха, лидер RATM, оставил коллектив, как только почувствовал, что началась штамповка и работа над колличеством. Сейчас он продюсирует новые, бунтарские на его взгляд, рок-коллективы.

RATM сразу же поддержали восстание сапатистов в Чиапосе (которому был посвящен концерт и соотв. ДВД - Battle of New Mexico, где опубликовано редчайшее интервью Субкомманданте Маркоса), неизменный атрибут на их концертах – был лик Че на комбике гитариста Тома Морелло, у бассиста же Тима Коммерфорда на комбЕ - перевёрнутый флаг США со значком Анархии поверх полос, такая вот симметрия. Сейчас группа без вокалиста, без Зака – под названием Audioslave и с вокалистом из Soundgarden’a Крисом Корнеллом продолжает неплохо играть альтернативу, но уже без политики. Все, на что хватает бывших бунтарей - это, например, залезть на какую-то мачту арматуры во время очередного Mtv-Music Awards, что и сделал год назад бассист "Аудиораба" Тим. Тоже протест, индивидуальный. Тим там долго просидел, а охрана не решалась насильственно стаскивать оттуда знаменитость.

Обращаясь к реалиям нашей альтернативной сцены я не могу, конечно, не упомянуть Московскую рок-коммуну. Она не связана с альтернативой как единственно избранным стилем, но в политическом смысле РК в 2000-х стала ядром осознанного музыкального сопротивления Системе. К ее основателям (28 Панфиловцев, Эшелон, Анклав, Разнузданные Волей) вскоре присоединилась рубящая 100-процентную тяжелую альтернативу группа Рабочий Квартал из Тутаева, сейчас группа Прогресс просится в РК, и ряд других групп постоянно вращается в орбите нашего внимания. На российской альтернативной сцене, где давно есть и свой бессмысленный мейнстрим - такие группы как 7 раса, IFK и прочие "дженины эйры", далекие от осциальных рефлексий и политических манифестов - в начале миллениума появилась еще одна заслуживающая особого внимания группа: несмотря на то что изначально она позиционировала как рэп-проект, Sixtynine стала ярчайшим событием и для рок-аудитории. Песня "В белом гетто" была отмечена не только левыми из всех партий и движений, но и известными политологами, с нею же 69 завоевали и топ-десятку Mtv, что не было целью проекта, но показательно. Показательно, так же, что и сейчас в живых выступлениях проект Виса Виталиса звучит ближе к рок-альтернативе, с ее неизбежной гитарностью, лишь сдобренной скретчами - но не как столь милый его сердцу рэп. Такова специфика вообще рока в россии. Тут альтернатива, видимо, обречена быть "роковой".

Выступая на всех московских и региональных митингах-концертах (на всех «антикапах» и не только) Рок-коммуна подчеркивала то, что объединяет разные по стилю и политическим убеждениям группы, и здесь есть правые и левые, тем не менее в целом ее общий саунд можно смело отнести к альтернативе. И здесь видятся перспективы дальнейшего углубления социального анализа в текстах, работа над инструментовкой в пользу простоты и качества. Эшелон выпустил свой дебютный и единственный пока альбом в 2004-м, Разнузданные Волей в этом году, Анклав вот-вот отпечатает первый тираж своего первого альбома «Горло бредит бритвою». На подходе альбом и Рабочего Квартала – в Тутаеве записываться сложнее и медленнее. В общем, борьба продолжается, а бунтарский смысл рока не покинет именно тех, кому есть против чего и, главное, с каким идейным оружием, бороться.